С мая по октябрь 1985 года концертов у «Кино» почти не было. В конце июня Цой с Майком отправились на гастроли в Киев, но концерт сорвался, музыкантов арестовали, и, по словам Марьяны Цой, «петь им пришлось не на квартире, а в районном управлении внутренних дел».
Александр Евтушенко:
Приехали они в Киев с двумя акустическими гитарами и толстыми общими тетрадями, с текстами своих песен. Перед концертом все долго курили на балконе и попивали популярный в то время среди питерских рок-музыкантов портвейн. Собралось около двух десятков зрителей. Вход на «квартирник» был недешев — 20 рублей, а в то время на официальные концерты в залах можно было попасть всего за 5 рублей. На собранные деньги музыкантам выплатили гонорар и купили несколько ящиков вина, которые стояли прямо посреди зала.
Цой был очень концептуален: одет в черное, пил портвейн и курил папиросы «Беломор» ленинградского производства. А Майк был чем-то похож на ковбоя: в джинсах и клетчатой рубашке. Перед началом выступления Науменко сказал, что в Киев приезжает в третий раз, но бывал здесь как турист.
Мы рассчитывали, что концерт будет длиться два часа, но в самом разгаре в дверь настойчиво позвонили. По звонку мы сразу поняли, что это кто-то чужой, но ничего не оставалось, как открыть дверь. На пороге стоял участковый с двумя понятыми. Он назвал фамилии Цоя и Науменко (фраза «Всем оставаться на своих местах… » записалась на пленку), и мы поняли, что на нас «настучали». Мы до сих пор не знаем, кто это сделал, но в милиции были хорошо осведомлены, что в одной из киевских квартир выступят гости из ленинградского рок-клуба…
И музыкантов, и зрителей доставили в Московский райотдел милиции. Деньги, собранные за концерт, конфисковали. Зрителей, прочитав лекцию о том, что «они слушают не ту музыку», отпустили по домам, не забыв при этом сообщить в институты о «недостойном поведении студентов, которое способствует антисоветской агитации». К музыкантам милиционеры отнеслись уважительно, предоставили им отдельную камеру, однако продержали всю ночь. А наутро купили им билеты на самолет из их же собственных гонораров и отправили домой.
Немногим позже в ленинградский рок-клуб пришло письмо из киевской милиции, в котором действия музыкантов квалифицировались как незаконная трудовая деятельность. В рок-клубе на подобный сигнал не могли не отреагировать и на некоторое время отстранили группы «Зоопарк» и «Кино» от выступлений.
Ольга Слободская, секретарь Ленинградского рок-клуба с 1985 года:
Первый раз я увидела папку с этим делом в 1985 году, когда стала секретарем Рок-клуба и разбирала всякие бумажки, сваленные в шкафу без всякого порядка) На папке синим фломастером почерком Николая Михайлова написано — «Архив. Дело Майка с Цоем в Киеве». Я заныкала ее куда-то подальше. На всякий случай.
Примерно, в 1988 ЛМДСТ выделил нам наконец отдельную большую комнату и мы во всем нашим барахлом переехали в нее. Но поскольку Рок-клуб был организацией, мягко говоря, неформальной, в комнате был, можно сказать, проходной двор. В один прекрасный момент, Михайлов попросил меня забрать домой большие неформатные фотографии наших фотографов, которые те делали для архива. Они просто не влезали в обычный советский деревянный шкаф и были в не очень хорошем состоянии. Я ему сказала, что заберу заодно и эту папку, чтобы ее не утащил кто-нибудь. Забрала и благополучно забыла. Вспомнила я о ней, в прошлом году, когда собирала материалы для празднования 35-летия Рок-клуба. Но поскольку я примерно представляла, какое издание, что будет делать, я поняла, что эти документы никуда не вписываются. И не стала их никому показывать… И вот время пришло…
Все музыканты Ленинградского рок-клуба до 1988 года были, как тогда говорили, самодеятельностью — то есть считались непрофессиональными. Перед каждым выступлением группа или лидер группы, если он хотел выступить один, должны были прийти в рок-клуб и принести список песен — чтобы утвердить программу. Все песни при этом должны были быть залитованы, то есть разрешены к исполнению. Это первое.
Второе: поскольку музыканты были непрофессиональными, они не могли официально получать за это деньги. То есть каждый квартирник — это риск и для организатора, и для музыканта. Риск быть обвиненным по статье 153 УК РСФСР — частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество. Вторая часть этой статьи гласила: «коммерческое посредничество, осуществляемое частными лицами в виде промысла или в целях обогащения, наказывается лишением свободы на срок до трех лет с конфискацией имущества или ссылкой на срок до трех лет с конфискацией имущества».
Вид промысла в данном случае — понятное дело, организация зрелищных мероприятий. Таким образом налицо организованная группа — организатор и музыкант. А это еще и отягчающее обстоятельство. Так что можно было серьезно загреметь, если не начать давать грамотные показания.
Не знаю, почему в данном случае ОБХСС не стало докручивать это дело. Может, их обаяли Майк и Витя, может, им неохота было заниматься иногородними, может, были другие причины. Я даже не понимаю, как и почему эти бумаги оказались в рок-клубе. По идее нам должны были прислать только письмо Леноблсовпрофа с требованием разобраться — но, видимо, произошел просто какой-то украинско-российский бардак.
В рок-клубе наказывали одним способом, но очень неприятным для музыкантов — на какой-то период их лишали права выступать. К середине 1985 года мы, уже тертые калачи, понимали, как обмануть систему. И, конечно, никто всерьез никого и не хотел наказывать.
Тут важно понимать, что тогда клубов в сегодняшнем понимании этого слова не было. И август, когда мы узнали об этой истории, был мертвым месяцем, ничего не происходило, да и в сентябре по большому счету — тоже. Поэтому, по воспоминаниям куратора от ЛМДСТ Наташи Веселовой, мы лишили права выступления «КИНО» и «Зоопарк», кажется, на месяц, зная, что никто из них в ближайшее время и не собирался играть. В ноябре «КИНО» прекрасно отыграло концерт в рок-клубе вместе с «Джунглями» и «Аквариумом», а «Зоопарк» — там же в декабре вместе с группой «Кофе». Об этом есть соответствующая запись в журнале выступлений групп Ленинградского рок-клуба…