Сегодня для Дмитрия Ленского, ведущего «Шоу Дня», особенный день — ровно 15 лет назад он впервые вышел в эфир НАШЕго Радио. В честь этой даты он поделился воспоминаниями и ответил на несколько вопросов о своей работе.
Расскажи, как ты попал на НАШЕ Радио?
На самом деле на НАШЕ Радио я пришёл гораздо раньше — почти 25 лет назад. Это была первая радиостанция, куда я попал, приехав покорять столицу. Программный директор, который тогда работал и курировал мою практику, сказал: «Ты хороший, но тебе не хватает опыта. Ты слишком молодой». А мне ведь уже было 25, я считал себя взрослым — за плечами у меня было семь лет эфиров. Я хотел начать работать здесь и сейчас, но в итоге вернулся лишь спустя 10 лет. И встретил того же самого программного директора, который сказал: «Дмитрий, приходите к нам в эфир. Я вас ждал, а вы как-то долго к нам шли».
Так 2 сентября 2010 года я впервые вышел в эфир НАШЕго Радио и произнёс: «Здравствуйте, я Дмитрий Ленский». Это был самый счастливый момент того периода моей жизни.
Помнишь свой первый рабочий день?
Первый мой эфир был ночным. Я вышел и отработал всю ночь. Это было что-то вроде практики, а уже через сутки я снова вышел в эфир в выходные. Был новый пульт, новая программа — я очень волновался, боялся. Тогда меня поддержала Неля Львовна [Кудрявцева], которая много лет работает в нашем холдинге. Она зашла в студию, принесла чай и печеньки.
С НАШИм Радио я знаком уже, страшно подумать, 29 лет. Когда я работал в Донецке на радиостанции, мы бегали на рынок и покупали диски «НАШЕСТВИЕ. Шаг Первый» и «Шаг Второй», потому что музыку тогда пускали в эфир именно с дисков. НАШЕ Радио всегда сопровождало меня по жизни, и скажу честно, без всякого пафоса: я очень счастлив быть здесь. Я всегда мечтал здесь работать, и у меня это получилось.
Какой был самый большой прокол в эфире?
Самый большой страх любого ведущего — это тишина в эфире. Когда забываешь о выходе, и в эфире нет ни музыки, ни рекламы, ни джингла. Иногда мы даже вскрикиваем посреди ночи, потому что нам снится эта оглушительная тишина. У меня был такой случай: я забыл в студии свой пропуск, вышел на улицу и не смог вернуться обратно. У меня были выставлены «стопы» для моих выходов, и в эфире в эти моменты звучала тишина — довольно долго. Благодаря нашему интервью, руководство узнает об этом, поднимет архив 15-летней давности — и мне точно не поздоровится. Это был действительно большой прокол.
Тебе нравится свой голос в эфире?
Я думаю, каждый, кто хоть раз записывал свой голос — а сейчас это делают все, ведя подкасты или просто отправляя голосовые сообщения, — знает, что поначалу он звучит непривычно и даже неприятно. К этому нужно привыкнуть, поскольку так устроено наше ухо: мы слышим себя иначе, чем нас слышат окружающие.
Я до сих пор не привык к своему голосу, просто смирился: он такой, и изменить его я уже не смогу. К слову, голос, который звучит в эфире, — это не специально поставленный радиоголос. Это мой обычный тембр, с которым я говорю в жизни. И очень часто моя семья шутит: «Выключи радио, включи нормального Ленского!»
Какой гостевой эфир был самым запоминающимся?
За эти годы я взял столько интервью, что выбрать один эфир крайне сложно. Все гости были интересными и каждый привносил в эфир что-то своё. Ты общаешься с личностью, которую знают миллионы, и просто наслаждаешься этим моментом — будь то музыкант, актёр, экономист, врач или политик. Это огромное счастье — вести беседы с такими людьми, ведь с каждым находишь что-то общее и увлекательное.
Но есть одна история, которую я хочу рассказать. Я очень благодарен человеку, о котором пойдёт речь, за то, что он простил мою оплошность, и после этого мы смогли замечательно пообщаться. У нас с Игорем Седовым был проект «РОКтябрь», где каждый день в эфире проходило большое интервью со звездой.
В последнем эфире проекта у нас была группа «Кукрыниксы», тогда она ещё существовала. Пришёл Алексей «Ягода» Горшенёв. Мне сразу сказали: «Никогда не спрашивай его, почему он “Ягода”». Но это был заключительный эфир, и, друзья, никогда так не делайте: я позволил себе 50 граммов. После дневного шоу я присоединился к Игорю Седову — и, будучи в весёлом расположении духа, заплетающимся языком всё же задал этот запретный вопрос. Это было отвратительно. Алексею я безмерно благодарен за поддержку и прощение, хотя он мог просто встать и уйти.
Минздрав предупреждает: чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью!
Есть ли у тебя особый ритуал перед выходом в эфир?
Чтобы собраться с мыслями, мне нужно много ходить. Если я работаю один, могу наматывать круги прямо по студии, а если нет — выхожу на улицу. Я гуляю по нашей территории: нам невероятно повезло, ведь у нас есть собственный парк, деревья и даже белки. Я хожу кругами, а потом лечу в эфир. Я думаю, когда хожу, и хожу, когда думаю.
Сколько чашек кофе ты выпиваешь за эфир?
Раньше в каждом часе у меня была как минимум одна кружка кофе. Сейчас, поскольку я уже дядька взрослый, пью меньше. Сегодня, например, я выпил только одну чашку утром.
В эфире нельзя пить сок или есть орешки — они забивают связки. Признаюсь, я очень люблю сладкую воду, хотя понимаю, что она безумно вредна.
Что тебе нравится в твоей работе?
Мне нравится, что люди могут написать и сказать: «Вы нас сейчас рассмешили». Я уже говорил в эфире, что я — часть большой развлекательной машины. Моя главная цель — заставить кого-то смеяться или искренне улыбнуться.
Когда понимаешь, что тебя слышат люди и каждое слово может вызвать у них улыбку — это невероятный кайф. Честно говоря, это делает нас моложе. Посмотрите на НАШИх ведущих — вы увидите, что все они выглядят очень молодо.
Расскажи, что для тебя значит НАШЕ Радио?
В своё время у нас были киоски звукозаписи. В нашей семье магнитофон появился довольно поздно, и первая кассета, которую я купил, была с альбомом «Бриллиантовые дороги» Nautilus Pompilius на одной стороне и русским альбомом Жанны Агузаровой — на другой. Нужно ли ещё что-то говорить о том, что для меня значит НАШЕ Радио и русский рок?