Как режиссер Рашид Нугманов понял, что фильм «Игла» станет культовым.
Сразу же — когда впервые увидел Цоя, его пластичность, естественность, киногеничность. Никакого замысла «Иглы» тогда еще не было, мы обсуждали фильм про питерский рок и полнометражный проект «Король Брода». Я к тому моменту выработал свой стиль и хорошо научился работать с непрофессиональными актерами — научился различать, кто достаточно раскован, кто может держать сцену. У Цоя была поразительная пластика и врожденный актерский талант. Поначалу на сцене он танцевал. Это отличало его и от Майка, и от «Аквариума». Станиславский в конце концов свел свою систему к физическому действию — Цой, ничего про это не зная, почувствовал это интуитивно и воплощал на концертах. Совершенно новая энергия, четкие, техничные движения. Ничего подобного в русской рок-музыке тогда просто не было, это поражало. Плюс, конечно, его восточная внешность. Георгий Гурьянов потом вспоминал о первой встрече с Цоем: «Увидел такого молодого Сакамото, стильного, пластичного восточного юношу».