Наследник эпохи
Сукачев родился в рабочей семье на окраине Москвы, в деревне Мякинино. В 18 лет собрал первую группу «Закат cолнца вручную» и записал с ней одноименный магнитоальбом. Спустя четыре года основал с Евгением Хавтаном (будущим лидером «Браво») коллектив «Постскриптум», распавшийся еще быстрее. По сохранившимся записям тех лет слышно, что Сукачев в равной степени увлекался хард-роком, «Машиной времени» и советским джазом утесовского разлива. Все это, впрочем, ему скоро вновь пригодилось. В 1986 году выпускник железнодорожного техникума и рабочий завода «Красный Октябрь» Игорь Сукачев собрал новую группу — «Бригаду С», — имея на руках свежий бесценный материал. Песни «Человек в шляпе», «Сантехник», «Бродяга» просились на танцплощадки и были стопроцентными хитами еще в черновиках. И конечно же, «Плейбой» («Моя маленькая бейба») — ударный блокбастер про безответную любовь к жрице коммерческой любви. Добравшись до первых больших площадок, «бригадиры», как и ожидалось, наделали шуму. На рок-фестивале в Подольске, куда съехались ДДТ, «Телевизор», «Наутилус Помпилиус» и еще два десятка самодеятельных групп, именно «Бригада С» вызвала наибольший резонанс. Духовой «оркестр пролетарского джаза» Сукачева сбивал с толку как придирчивых рок-интеллектуалов, так и всеядных меломанов. Повадки и сценический образ певца выдавали в нем сомнительную родословную из гопников, зэков и просто жлобов. Чего стоили одни только зачесанные назад волосы и нелепо бритые усы, будто взятые напрокат у итальянских мафиози. Одетый в кожаную куртку, брюки, белые носки и черные туфли Сукачев эпатировал публику кажущейся очевидной близостью к шпане и блатному миру. В комедиях Данелии такие типажи художественно изображали одну конкретную группу населения — хмырей. Вместе с тем «Бригада С» поражала выправкой и сыгранностью, чувством стиля и знанием законов сцены. Свистящий в два пальца Сукачев умудрялся играть обаятельный нью-вейв и ска, танцевать старый твист и петь, «связкой ключей в кармане звеня». Кем были герои его песен? Оставшиеся без своего угла лишние люди. Отчаянные, уставшие и готовые мстить судьбе. Взамен поколения дворников и сторожей Гребенщикова Сукачев предложил стране сборище сантехников и доминошников. «Человек без умысла», «человек-некстати», он же «наследник эпохи», «нечто между я и мы» — и всем им некуда убежать.
Чтобы звучало по-русски
К концу 1980-х «Бригада С» входила в число лучших концертных команд страны и закономерно оказалась востребованной на Западе, как только пал «железный занавес». Сукачев истошно выл, кричал, тужился и едва не рожал строчки песен перед изумленной публикой. В советском подполье хватало хриплых певцов, со страшным рыком срывающих голос на первом же куплете. В столицах можно было достать пластинки Тома Уэйтса и тем более Джо Кокера. И все же природа вокала Сукачева имела свои, сугубо местные корни. Артист, кажется, не столько ориентировался на западные образцы и опыт предшественников, сколько внимательно прислушивался к окружающему гомону. Голос Сукачева — это вспышки гнева в очередях за дефицитом, внезапная потасовка из-за толкотни в метро, сдавшие нервы после спора на кухне. Судя по всему, его учителями были не великие солисты эпохи, а армейские командиры, инструкторы лыжных секций и вахтерши. У надсады и взвинченности Сукачева до сих пор нет причины, но есть прежние скрытые механизмы — инстинкт самозащиты и чувство собственного достоинства. Не менее впечатляли его танцы и в целом активность на сцене: Сукачев так корчился и выворачивал кисти рук, так сжимал микрофон и пучил глаза, будто боролся с невидимыми санитарами из вытрезвителя или выскальзывал из смирительной рубашки. Его стеснялись и ему же завидовали. Более припадочно и хаотично в те годы двигался только лидер культовых «Звуков Му» Петр Мамонов. Оба после выступлений выжимали промокшие насквозь рубашки и теряли по несколько килограммов за вечер. Наступательный, если не сказать агрессивный тон большинства песен Сукачева той поры не просто угадывался, а предлагался в качестве единственно возможного. «Мне плевать», «не хочу», «не боюсь», «смеюсь» и — возможно, самая емкая формулировка его тогдашнего творческого кредо — «я ненавижу хлебный квас и весь парнас!». Когда на репетицию «Бригады С» заглянул бывший участник культовых The Velvet Underground Джон Кейл и сделал комплимент группе («звучит очень по-американски»), Сукачев в ответ обронил: «Жаль. Хотелось бы, чтобы это звучало очень по-русски». В начале 1990-х, после нескольких смен составов и ярких пластинок, Сукачев ожидаемо распустил «Бригаду С»: на горизонте виднелись другие песни, герои и амплуа. «Эй, ямщик, поворачивай к черту!», — требовал он то ли от себя, то ли от мироздания.
Вей-вей, проруха-судьба
Собранная из лидеров собственных коллективов супергруппа «Неприкасаемые» куда меньше эксплуатировала выходки Сукачева-шута и раскрывала его как тонкого лирика. Нежнейшие песни «Ольга» и «Напои меня водой» опирались на народную музыку и уводили не в мир коммуналок и московских подворотен, как это было раньше, а в леса и поля. «Вей-вей, проруха-судьба» под звуки флейты, аккордеона и женского хора. https://youtu.be/5scjrSLS378 «Неприкасаемые» играли крепко сбитую смесь блюз-рока, этники и ска, опираясь на незабытое умение фронтмена группы превращать любой, даже самый тихий концерт в форменный балаган, где всем пьяно и весело. Сукачев предвосхитил приход в Россию балканской музыки имени Бреговича и Кустурицы — и первым заиграл их разбитной цыганский панк-джаз на свой манер. Вскоре по его следам пошли «Хоронько-оркестр» и «Ленинград», в наши дни флагманами жанра по праву считаются The Hatters. Другое дело, что никто из них так и не записал вещей уровня «За окошком месяц май» Сукачева. К концу 1990-х за спиной лидера «Неприкасаемых» было несколько сольных альбомов, саундтреки к собственным фильмам и перепетая фронтовая классика. Сукачев брался за застольные песни, городские романсы и камерную акустику. В 2000-х очередь дошла до наследия Визбора, Окуджавы и Высоцкого; позже из песен последнего музыкант составил отдельную программу. С авторским материалом дела обстояли не хуже: Сукачев рвал радио- и телеэфиры боевиками «Свободу Анджеле Дэвис!» и «Моя бабушка курит трубку». Он один из немногих коллег по цеху, кто отреагировал на трагедию с подлодкой «Курск». Спустя шесть лет после нашумевшего дуэта в клипе примадонны отечественной эстрады Аллы Пугачевой, Сукачев решился на не менее смелый шаг — альянс с Филиппом Киркоровым. Тем временем музыканты «Бригады С» и «Неприкасаемых», участвующие в юбилейных концертах групп, перемешались в одном общем аккомпанирующем составе, который в той или иной форме существует до сих пор. С ним же Сукачев открыл свой недавний тур в честь грядущего 60-летия. https://www.youtube.com/watch?v=D_FwW7iSCsU
Песни с окраин
«Как бешено, как быстро, как легко // Чудовищное мчалося виденье! Я в воздухе увидел высоко, // Орла и с ним Змею, одно сплетенье», писал о ком-то бесконечно далеком от Сукачева английский романтик Перси Биши Шелли, но попал в точку. «Я — оборотень с гитарой!» — уточнил в одноименной песне лидер «Неприкасаемых». Меньше месяца назад Сукачев выпустил сольный диск «246» — по количеству шагов до ближайшей от дома станции метро. «Вот как бывает, брат», — горько шепчет музыкант, как может только он, в одной из новых песен. «Завершает альбом песня-сюрприз, — рассказал Сукачев. — Ко мне на улице подошли двое рабочих, и один из них говорит: «Мой друг пишет стихи». И стал читать, я же включил диктофон. Прочли стихи и ушли в московскую ночь». Голос одного из рабочих действительно звучит в самом конце диска. Кто еще, кроме Сукачева, в его статусе и с его возможностями взял бы на юбилейную пластинку бесхитростную лирику безымянного гастарбайтера? Кто еще сохранил настолько прочную связь с «песнями с окраин»? Кажется, только он.